Подсказчик - Страница 111

111

— Это зависит от того, кто во что верит, агент Борис. Некоторые видят в нем только место прибытия. А другие, наоборот, отправления.

— А вы?

— И то и другое.

Они подъехали к поместью Рокфорда где-то во второй половине дня.

Перед домом их ждали Горан и Стерн. Роза Сара поднялась на второй этаж, чтобы договориться с медперсоналом, ухаживавшим за умирающим Рокфордом.

— Вы приехали вовремя, — сказал Стерн. — Сегодня утром ситуация стала стремительно ухудшаться. Врачи не сомневаются, что это вопрос всего нескольких часов.

По пути доктор Гавила представился Никле и объяснил женщине все, что ей нужно было делать, не скрывая при этом скептицизма. Прежде ему уже доводилось видеть разного рода медиумов, оказывавших содействие работе полиции. Зачастую их присутствие ровным счетом ничего не значило либо способствовало торможению расследования, уводя его в сторону и вселяя тщетные надежды.

Монахиня не удивилась замешательству криминолога: она уже много раз видела на лицах людей подобное выражение недоверия.

Стерн, будучи очень набожным, не смог поверить в способности Никлы. Для него все они были шарлатаны. Но его сбивал с толку тот факт, что этим занималась монахиня.

«По крайней мере, она это делает не для наживы», — сказал он еще более скептически настроенной Розе незадолго до появления Никлы.

— Мне нравится криминолог, — шепнула женщина Миле, когда они поднимались наверх. — Он недоверчив и не скрывает этого.

Это замечание не являлось следствием ее дара. Девушка понимала, что оно шло у Никлы из сердца. Услышав такие слова из уст дорогой ее сердцу подруги, Мила испытала истинную благодарность. Это утверждение отметало прочь все сомнения насчет Горана, которые Роза Сара попыталась заронить ей в душу.

Комната Джозефа Б. Рокфорда находилась в самом конце длинного коридора, отделанного гобеленами.

Огромные окна смотрели на восток, в сторону восходящего солнца. С балкона можно было наслаждаться видом простиравшейся ниже долины.

В центре стояла кровать с балдахином. Вокруг нее все было сплошь уставлено медицинской аппаратурой, находившейся рядом с миллиардером в последние часы его жизни. Она отсчитывала для него механическое время, состоявшее из звука «бип», выдаваемого кардиомонитором, из шипения и фырканья респиратора, непрерывного капанья и низкого рокота электричества.

Умирающий лежал на возвышении из нескольких подушек, руки вытянулись вдоль тела поверх расшитого покрывала, глаза были закрыты. На нем была шелковая пижама бледно-розового цвета, расстегнутая у шеи, из которой торчала трубка для проведения эндотрахиальной интубации. На голове топорщились редкие седые волосы. Орлиный нос в обрамлении ввалившихся щек. Тело едва вырисовывалось под покрывалом. Он походил на столетнего старика, а между тем ему было всего пятьдесят.

В этот самый момент медсестра перевязывала рану на его шее, меняя марлю вокруг насадки, помогавшей ему дышать. Из всего персонала, дежурившего в комнате в течение суток, только одному врачу и его помощнице было дано право лично присутствовать у кровати больного.

Когда члены следственной группы переступили порог комнаты, они натолкнулись на взгляд Лары Рокфорд, которая ни за что на свете не пропустила бы это зрелище. Она сидела в кресле чуть поодаль и курила, пренебрегая всеми правилами гигиены. На замечание медсестры о том, что, учитывая критическое состояние ее брата, сейчас этого не следовало бы делать, та ответила просто:

— Настолько критическое, что определенно ему уже ничем нельзя навредить.

Никла уверенно подошла к кровати, наблюдая за картиной особо привилегированной агонии. Этот конец очень сильно отличался от жалких и отвратительных смертей, ежедневно случавшихся в Гавани у нее на глазах. Оказавшись в непосредственной близости от Джозефа Б. Рокфорда, монахиня перекрестилась. Затем она обернулась к Горану со словами:

— Можно начинать.

Они не имели возможности записывать все, что происходило. Никакой суд никогда не принял бы во внимание подобные улики. Да и о доведении до сведения прессы информации о проведении подобного эксперимента не могло быть и речи. Все должно остаться за этими стенами.

Борис и Стерн заняли позиции возле закрытой двери. Роза Сара направилась в угол и, опершись о стену, встала, скрестив руки на груди. Никла устроилась на стуле около балдахина. Рядом с ней села Мила. Горан встал с противоположной стороны, поскольку хотел видеть и монахиню и Рокфорда как можно лучше.

Медиум начала входить в транс.

Врачи для оценки состояния комы пациента пользуются шкалой Глазго. Путем трех простейших проб — вербальная реакция, открывание глаз и двигательная реакция — можно установить степень компрометации неврологических функций.

Обращение к образу шкалы в определении статуса комы не случайно. Потому что это действительно похоже на спуск с лестницы, когда состояние сознания постепенно слабеет до полного истощения.

Если не считать свидетельств тех, кому удалось пробудиться от этого состояния — в плане сознательного восприятия окружающего мира и в условиях полного умиротворения, лишенного страданий, при которых тело находится в неустойчивом положении, — пока ничего не известно о том, что на самом деле происходит с человеком в этом промежутке между жизнью и смертью. К этому можно добавить, что тот, кто приходит в себя после комы, спускается по этой лестнице всего на две-три ступени. Некоторые неврологи считают, что таких ступеней никак не меньше ста.

111